[spoiler]2. Оно должно быть кратким. Многословие противника  — первый знак того, что готов к перемирию. Поэтому, кстати, библейские пророки столь многоречивы: Господь хочет покаяния грешника, а не его погибели. Слепой и бессмысленно жестокий рок не вступает со своими жертвами в разговор: он лишь походя уведомляет их о том, что их участь решена.

3. Хорошее пророчество должно быть в меру туманным. Оно никогда не даёт конкретных указаний и не отвечает на вопросы: что? где? когда? за что? — Оно прорисовывает лишь общий вектор судьбы. То, что известно нам во всех подробностях — уже наполовину произошло; мы уже многократно проиграли его в своём воображении и даже успели в известной степени сжиться с ним. С другой стороны, грамотно составленное провозвестие не должно быть слишком расплывчатым. Неведомо что, с которым неведомо кто рискует столкнуться неведомо где и неведомо когда, заведомо не внушает почтения.

4. И наконец, хорошее пророчество никогда не сбывается. Это очень важный пункт. Вся сила и всё чудовищное обаяние рока — в его непредсказуемости, в его анархической неподконтрольности законам логики и усилиям ума. Рок, который действует по расписанию, — уже не рок. Он больше напоминает электричку. Как успешно доказали братья Люмьер, даже обычный поезд, предъявленный неподготовленной аудитории, способен произвести поистине драматический эффект. Во второй раз мы взираем на экран со снисходительной улыбкой (и предательским трепетом в животе): знаем мы, дескать, ваши штучки! Ещё пара-тройка сеансов — и роковой локомотив нам наскучил, и мы ругаем киномеханика, требуя зрелищ поинтереснее.
Эта надпись на заборе, бесспорно, соответствует трём первым требованиям, предъявляемым к хорошему пророчеству.

Я надеюсь, что она соответствует и последнему.

[/spoiler]