Как и положено российскому гуманитарию старого закала, я могу сформулировать на языке страны, в которую приехал, некоторое количество абсолютно бессмысленных, книжных вопросов. Так, например, я могу с полным знанием дела спросить у подвернувшегося мне турецкого обывателя: «Bu ülkede insanlar hür müdür?» (то есть: «В этой стране люди свободны?»)