Греция — в составе Евросоюза с 1981 года. Это десятое по счёту государство, поддержавшее идею единой Европы. Напомню, что Евросоюз в его современном виде юридически и политически оформился в 1993 году.
По словам политологов, несмотря на непростую экономическую ситуацию три четверти греков по-прежнему верны двенадцатизвёздному флагу.
Греция, — бесспорно, европейская страна. Однако в её характере много такого, что радикально отличает её от чопорных и законопослушных северных соседей.
Например, здесь курят. В первые дни по контрасту с благопристойной отчизной кажется, что курят как-то… особенно дымно. Российские курильщики, изнурённые антитабачными законами, обретают в Элладе истинный Эдем. Думаю есть две вещи, которые могли бы заставить греков немедленно начать войну за независимость: если бы Европарламент запретил им пить кофе или курить в общественных местах. Типичная сцена в любом греческом посёлке: маленький столик под навесом, два-три грека энергично затягиваются сигаретами, неторопливо потягивают фраппе (или любое другое кофейное зелье по вкусу) и ещё более неторопливо общаются. Похоже, дамы к таким публичным курительным посиделкам не допускаются: это чисто мужское занятие.
Впрочем, здешняя никотиновая вседозволенность имеет свои пределы. Например, у нас в отеле пепельницы стоят на всех балконах, у всех шезлонгов, на всех наружных столиках, за которыми завтракает-обедает-ужинает 90% отдыхающих. Но во внутреннем помещении ресторана (куда обречённо отправляются закоренелые опоздуны, не успевшие занять столик на свежем воздухе) их нет. Думаю, при внимательном изучении вопроса обнаружатся и другие неочевидные тонкости греческого табачного этикета.
Местные жители довольно пренебрежительно относятся к формальной стороне закона.
Я, кажется, не видел ещё ни одного греческого водителя, который пристёгивал бы ремень безопасности. Даже вымуштрованные шкиперы туристических автобусов делают это от случая к случаю. Складывается ощущение, что пристёгиваются в Греции только иностранцы, и это даже может служить опознавательным признаком.
Скоростные ограничения здесь весьма разумны и необременительны. Тем не менее среди местных бомберов (то бишь любителей граффити) процветает невинная забава: замазывать что-нибудь особенно оскорбительное (наподобие 90 км/ч) чёрными кракозябрами до полной неразличимости.
Формальные законы не очень интересуют даже тех, кто обязан следить за их соблюдением по долгу службы.
У владельца местного дайв-центра логистический бизнес в Москве. Летнюю половину года он проводит на Халкидики, зимнюю — в Первопрестольной. По его словам, российская бюрократия, представляющая собой помесь разжиревшего слонопотама и бешеного носорога, и близко не стояла рядом с греческой. Греческий бюрократ по природе своей философ: он знает, что жизнь идёт своим чередом, подчиняясь извечным законам бытия, никак не зависящим от бумажного делопроизодства. Поэтому он никогда не тратит времени и умственных усилий на постижение собственной бюрократии.
К примеру, настало время пролонгировать одну из нескольких лицензий, необходимых для существования дайв-центра. Являешься ты в соответствующее министерство и говоришь:
— Какие документы нужно предоставить, чтобы продлить лицензию?
— А какие документы вы приносили в прошлый раз? — спрашивает министерский чиновник.
— Не помню, это же было пять лет назад.
— Ну ладно, приносите что-нибудь… — что у вас есть. Там видно будет…
— Это ведь будет бессрочная лицензия?
— Нет, лицензия выдаётся только на пять лет.
— А я читал в газете, что в прошлом году вышел закон, согласно которому лицензии такого типа должны быть бессрочными.
— А, ну если есть такой закон, то да, конечно…
При этом зарплаты у белых воротничков на государственной службе в среднем на 100-150 евро выше, чем в коммерческой сфере.
Надо сказать, философический подход к жизни в той или иной мере свойственен всем жителям Эллады. После недолгой эйфорической жизни в кредит, когда можно было прийти в автосалон, имея 100 евро в кармане, и выйти обладателем новейшей иномарки стоимостью в десять-пятнадцать тысяч, наступил затяжной кризис. Просвета, по словам местных жителей, в обозримой перспективе не предвидится. Но греки не унывают.
… Как-то вечером возвращался я к себе в отель из небольшой вылазки. Автохтон Михаил, сложением и ликом напоминавший Зевеса (слегка, впрочем, раздобревшего на сытной Гериной стряпне), вызвался меня подвезти.
Трепались мы, разумеется, на mediterrian language (http://demch.me/blog/2017/08/07/mediterrian-language/), так что в основном понимали друг друга. Ну да красноречивым можно быть на любом языке; главное здесь не словесные изыски, а истинная страсть, или, говоря слогом Эсхила и Софокла, пафос.
Сначала, как истинный патриот, громовержец Михаил долго описывал мне красоты греческих островов и с истинно эллинским радушием настойчиво звал приезжать на следующий год. Но как-то незаметно разговор перекинулся на политику (похоже, как и россияне, греки органически не в состоянии удержаться в рамках благонамеренной салонной беседы).
— Ангела Меркель хочеть забрать у нас все деньги. Но не может! — так в двух лаконичных фразах Михаил выразил присущий подавляющему большинству греков взгляд на место их страны в Евросоюзе и её роль в процессах евроинтеграции 😉
И я подумал: какие бы экономические катаклизмы ни ждали греческий народ впереди, за его будущее можно не волноваться 🙂
