Есть две в равной степени отвратительные поведенческие модели в ситуации публичного скандала.

В странах Западной Европы и США, с их стойкими индивидуалистскими традициями, абсолютной нормой является модель истерического дистанцирования.

Единичный информационный вброс, связанный с любой из «запретных» тем (расизм, сексизм, антисемитизм, харассмент и т.д.), вызывает лавинообразную реакцию: все заинтересованные стороны, чтобы избежать вовлечённости в скандал, стремятся публично дистанцироваться от запятнавшей себя персоны или организации (выступают с осуждающими заявлениями, разрывают контракты, подают судебные иски).

При этом фатальным для репутации и карьеры становится сам факт обвинения, а не факт действительной вины. Страх подхватить от будущего изгоя инфекцию «социальной смерти» столь силён, что достаточно одних голословных утверждений (он меня домогался! он ненавидит геев!), не подкреплённых никакими доказательствами, и уж тем более решением суда, чтобы полностью уничтожить человека.

В странах традиционалистского уклада господствует противоположная, но не менее эффективная (с поправкой на общественный климат) модель круговой поруки: под давлением «снизу» не сдавать своих ни при каких обстоятельствах: бесстыдно игнорировать очевидное, называть чёрное белым, выступать с абсурдными встречными обвинениями в стиле «сам виноват». Под давлением «сверху» своих, напротив, сдают дисциплинированно, безвопросно и незамедлительно.

Особенно интересны ситуации, когда реакция «сверху» запаздывает, так что за короткий промежуток времени со стороны одних и тех же лиц удаётся последовательно наблюдать обе полярные реакции на случившееся.

Впрочем, первая модель (агрессивное дистанцирование, переходящее в травлю, как способ продемонстрировать свою лояльность в отношении официально принятых ценностей) для традиционалистских обществ также характерна. Разве что круг «запретных тем» в этом случае иной…