Заметки

Нужна ли в России смертная казнь?

Палач, топор, плаха
Фото: www.wikipedia.org

Сейчас много спорят, нужна ли в России смертная казнь. Я объясню, как вам быстро, однозначно и окончательно решить этот вопрос лично для себя.

Прежде всего, нужно научиться правильно ставить вопросы. Потому что вопрос, что нужно или не нужно стране, по определению бессмысленный. У страны, как у любого другого обобщённого понятия, нет нужд, желаний и потребностей. Страна — это множество людей, живущих на определённой территории по определённым законам. И у каждого из них есть потребности, нужды и желания. У каждого свои.

Второе, что очень чётко нужно понимать: все решения, которые мы принимаем (даже если мы на то специально уполномочены, а потому последствия нашего выбора влияют на жизни других людей), мы принимаем от своего собственного лица, а не «от лица» общества или коллектива. Что бы мы ни делали, мы всегда действуем по велению нашей собственной совести и под нашу личную нравственную ответственность.

А потому все рассуждения: «Я бы, само собой, такого не хотел, но ради общей пользы…» — неуклюжий самообман или разговоры в пользу идиотов.

Если совесть говорит: «Не надо!», а общественное благо говорит: «Надо!» — это не абстрактное общественное благо глаголет нашими устами, а наша собственная трусость, подлость или глупость.

Так что честная постановка вопроса: нужна ли смертная казнь лично вам? И ответить на этот вопрос очень просто.

Вот вы лично готовы не в порыве чувства, а на холодную голову, спокойно взвесив все «за» и «против», вынести человеку смертный приговор? И лично привести этот приговор в исполнение: спокойно глядя в глаза тому, кого вы только что осудили на смерть, спустить курок?

Если готовы, то у меня к вам больше вопросов нет. Значит смертная казнь вполне согласуется с требованиями вашей совести.
Если же не готовы — тогда мне тем более нечего вам сказать.

Просто не забывайте: если вы — за и если смертная казнь вернётся, каждый раз, когда палач в расстрельной камере будет будет браться за пистолет, ваш палец будет незримо лежать на курке.

P.s. Из обсуждения в «Фейсбуке» [признан в России экстремистской организацией]. Думаю, это будет полезным дополнением к основному тексту:

В.В. Я бы поставил вопрос немного иначе. Готовы ли Вы привести в исполнение приговор тому, кто надругался над Вашим ребёнком — дочерью, сыном, внуком? Кто умышленно искалечил Вас или Ваших близких? Кто живыми сжигал людей в печах? Мучил тысячами, ставил опыты над детьми и взрослыми, расстреливал ни в чём не повинных людей? Или Вы будете думать, что если это случилось не со мной, а с кем-то, то можно и быть милосердным? Ведь не меня же лично это коснулось? Я уверен, что в исключительных случаях смертная казнь просто необходима. Есть выродки, которым жизнь противопоказана.

С.Д. Что касается меня — нет, не готов. И если бы решился на такое под влиянием момента, потом мне очень тяжело было бы с этим жить. Безусловно, бывают такие обстоятельства, когда становится практически невозможно думать о преступнике как о человеке и применять к нему человеческие мерки. Но смерть убийцы не воскресит убитого, смерть изверга никак не облегчит участи тех, чью жизнь он искалечил. Я не берусь осуждать тех, кто в подобных обстоятельствах поддался чувству мести. Но всё же это не лучшее из наших чувств.

—————

В.В. Может быть. Знаете, когда я стал думать об этом ВСЕРЬЁЗ? Когда читал Ветхий Завет. Все эти «око за око», «зуб за зуб, «смерть за смерть» накрепко остаются в памяти и утверждают в чувстве, что зло надо карать злом. Вспомните Чили. Сальвадодра Альенде. Игра в доброго президента закончилась кровавой бойней и расправой с ним самим…

С.Д. В сущности, мы с вами говорим здесь об одной проблеме — проблеме предельно ответственного отношения к чужой жизни и смерти, не допускающего обезличенных решений, не взвешенных предварительно до десятого знака после запятой на весах своей личной совести. Но говорим о принципиально разных её аспектах. И я благодарен за ваш коммертарий, потому что без учёта этой стороны вопроса предложенный мною психологический эксперимент может получиться слишком однобоким. Очень легко осудить на смерть абстрактного преступника. И столь же легко простить ему страдания абстрактной жертвы. Этот текст писался не для того, чтобы обозначить неприемлемость смертной казни как единственно приемлемую этическую позицию, а для того, чтобы подчеркнуть: голос в пользу высшей меры наказания означает готовность нести полную личную нравственную ответственность за каждый вынесенный смертный приговор, с учётом всех возможных смягчающих и отягчающих обстоятельств (и масштабы злодеяний, и возможность оказаться не сторонним, бесстрастным арбитром, а пострадавшей стороной, и возможность судебной ошибки, а значит и смерти невиновного и т.д.).

—————

Е.М. Сергей Демченков, я готова нести эту личную ответственность, если казни будет подвергнут тот, кто совершил деяние, несовместимое с самим смыслом слова «Человек». Насильник и убийца, маньяк, особенно убийца ребёнка, не должен жить. А мы его ещё и кормим…

С.Д. Исторический опыт свидетельствует, что ужесточение наказаний не ведёт к снижению уровня преступности (в том числе и тяжких преступлений) — если, конечно, не сажать на кол за любое правонарушение по примеру Влада Тепеша (прообраза графа Дракулы). Но в этом случае «лекарство» оказывается куда опаснее той болезни, с которой оно призвано бороться. Реально способно изменить ситуацию к лучшему только оздоровление общества (рост экономического благосостояния, социальные программы по профилактике правонарушений, реабилитации преступников, наркоманов, помощь неблагополучным семьям (и не только финансовая), доступное образование и т.д. Высокий уровень преступности — это симптом, свидетельствующий о серьёзных болезнях общества. Именно их и надо лечить, понимая, что это потребует немалых средств и не обеспечит скорой отдачи. Введение высшей меры — популярная в наших широтах симуляция борьбы с проблемами, рассчитаная на внешний пиар-эффект, но абсолютно неэффективная по сути. Что до содержания преступников за счёт налогоплательщиков: экономически этот вопрос решается (пусть и не в полной мере) их направлением на принудительные работы. Однако есть у проблемы и этический аспект. Предполагается, что преступник несёт полную и единоличную ответственность за своё преступление. Но если человек родился с серьёзными психическими или психологическими отклонениями, очевидно, что общество должно проявлять к нему определённую терпимость — как и к любому неизлечимо больному. Если же эти отклонения являются не врождёнными, а приобретёнными в процессе социализации, правомерно поставить вопрос: а не задолжало ли что-то и общество со своей стороны этому человеку, нет ли и нашей коллективной вины в том, что он стал моральным уродом? Если, например, общество в своё время не смогло (а в большинстве случаев — так по-настоящему и не попыталось) сделать ничего для ребёнка, который рос в социально ультранеблагополучной семье, значит ли это, что общество не имеет перед ним никаких нравственных обязательств? Проще говоря, никто не становится чудовищем исключительно в силу собственного добровольного выбора. Любое зверство содержит в себе два преступления: совершённое самим негодяем и совершённое обществом в отношении того, кого оно не уберегло от превращения в зверя и негодяя. Второе преступление — предельно деперсонифицированное и растянувшееся на многие годы, но оттого не менее страшное. И я думаю, что скудный тюремный паёк — не самая высокая плата за эту коллективную вину. В пользу смертной казни нет никаких убедительных рациональных аргументов. По поводу единственного обладающего потенциалом убеждения эмоционального аргумента я уже высказался: бывают непереносимые обстоятельства, когда чувство мести и понятно, и извинительно. И всё же в мести нет ни блага, ни справедливости.

—————

В.В. Теоретически Вы правы. И я готов подписаться под каждым Вашим словом. Но ещё раз повторюсь: когда насилие коснётся лично человека, он не будет говорить, что это и он виноват, и общество виновато. Такой человек хочет не мести, а справедливого воздаяния за содеянное. А посадить за решётку, чтобы оттуда доносилось: «Это и вы все виноваты. Вы меня довели до такой жизни, я не палач, я жертва»… — невыносимо. Теория и практика расходятся. Умствование в некоторых вещах недопустимо. Пока общество «исправится», а вместе с собой исправит потенциальных преступников, много крови утечёт. Смертная казнь может быть введена и как превентивная мера. Прежде чем решиться на изуверство и убийство, преступник должен знать, что ему грозит. А пока что он ощущает свою полную безнаказанность. Попустительство означает потакание преступлению.

С.Д. Давайте называть вещи своими именами. Справедливое воздаяние — это красивый эвфемизм для некрасивого дела (как дуэль — для одобренного законом убийства). Месть — это «действие в оплату за причинённое зло». Жажда мести базируется на примитивных инстинктах, доставшихся нам в наследство от мезозойских ящеров (тебя ударили — ударь в ответ, тебя кусают — так разорви противника в клочья). Это слепой защитный механизм, выработанный дикой природой, который абсолютно неприемлем как средство разрешения социальных конфликтов. Месть не бывает справедливой или несправедливой. Потому что справедливость — это установление пусть спорных, но рациональных оснований для регулирования социальных взаимодействий. Месть полностью иррациональна. И все мы в глубине души это прекрасно понимаем. Мы знаем, что нет никакой добродетели в том, чтобы подкладывать ответную свинью коллеге, подложившему тебе свинью по работе. И всяк стыдится совершённой мести, пытаясь прикрыть её «служебной необходимостью» или любым иным благовидным предлогом. Всякий нормальный человек в состоянии преодолеть в себе жажду мести в обычных обстоятельствах. И это является безусловной социальной нормой. Да, бывают обстоятельства поистине ужасные, когда это чувство подавить в себе практически невозможно. Но надо ли ему потворствовать: ты пострадал, ты жаждешь этой крови — так возьми же её, если это тебя утешит? Долг общества (всех тех, кто не затронут этим конкретным убийством напрямую и потому в состоянии подходить к ситуации рационально) — не дать доведённому до отчаяния человеку уподобиться убийце и найти отраду в смерти человеческого существа. Напомню, что в мире всего 22 страны, где реально продолжают приводиться в исполнение смертные приговоры. Надо ли нам присоединяться к этому ветхозаветному меньшинству?

—————

Е.Л. Сергей Демченков , частично я с тобой согласна. Понимаю, что есть разумные доводы. Но вот коллективная ответственность общества меня сильно смущает. И как правило, виновато не общество в уродстве и агрессии человека. Виновато ближайшие окружение — семья. Психологические травмы в семье и дальше понеслось…

А вот если человек будет знать, что за воровство ему отрубят руку… А за преступления против жизни человека — голову….

Не остановит это только психически больных, но тут должно быть другой подход.

И вообще мне кажется, что излишняя толерантность общества пораждает вседозволенность. Это как с воспитанием ребёнка — наказание должно быть наказанием, иначе в следующий раз не сработает!

С.Д. Неблагополучные семьи (как и наркоманы, и бездомные и другие «маргинальные» категории населения) — это одна из сфер общественной ответственности. Необходимо создавать и постоянно совершенствовать социальные механизмы, которые помогут людям не упасть на дно, а тем, кто упал, помогут подняться и снова стать полноценными членами общества. Также необходимы инструменты ювенильной юстиции, которые не будут давать подонкам на законном основании калечить психику своих детей и ломать их будущее.

Теперт об отрубании рук. В США есть смертная казнь. Количество умышленных убийств на 100 тысяч человек в год там 5,4. В России, где смертной казни нет, сопоставимо — 7. В Южном Судане, несмотря на практику применения смертной казни, число убийств на 100 тысяч населения в два раза выше, чем у нас — 13,9. В Ираке, где смертная казнь есть, показатель — 9.9. В Китае, где она тоже есть, — 0,62. В Южной Корее, где её нет, — 0,7. Повторюсь: очевидно, что «педагогика наказания» применительно к социальным процессам не работает в принципе и уровень преступности в обществе определяется совершенно иными факторами (экономическое и социальное благополучие, социальные программы помощи неблагополучным семьям, степень коррумпированности правоохранителтных органов, культурные традиции и т.п.).