Еду тут давеча в маршрутке. На остановке «Советский исполком» впрыгивает в неё бодренький такой мужчинка околопенсионного возраста.

Лысоватый слегка: вокруг намечающейся плеши, как шумнодубровные леса вокруг темечка горы, кудрявятся всякие там дикорастущие подвыцветшие завитушки. Наушники фасонистые, моднявые — плеер, значит, слушает.

Энергичный, в общем, такой гражданин. На журналиста Евгения Козловского похож. Ну да вы его не знаете, так что, к чему я его вдруг вспомнил — непонятно.
Впрыгивает, короче, он таким молодцеватым, блошиным поскоком, садится через проход.

Смотрю я на него туманным взором, весь в послерабочем онемении, и вижу: ба, да это же баснописец Езоп!

— Здрассь! — говорю я потрясённо и почтительно.

— Калимера! Калимера! — сверкает он мне в ответ звонкозубой средиземноморской улыбкой; размахивает руками. Ну истинный эллин, одно слово!

— Товарищ Езоп, — набираюсь я дерзости, — вы к нам в командировку, или как? Посмотреть, может, какие достопримечательности? Музеи, цирки, чебуречные?

Пожимает только плечами с истинно эллинистической грацией — дескать, может, так, а может, и не так. Может, цирк, а может, и не цирк. Сам, дескать ещё не решил.

— Товарищ Езоп, — приклеился я к нему, как банный лист; и самому неудобно, а любопытство гложет, — вы к нам как, надолго приехали?

Пожимает опять плечами с истинно эллинистическим пофигизмом: долго ли, коротко ли — да как пойдёт, так и пойдёт.

— Товарищ Езоп, — не отлипаю я от знаменитости, — вы это, скажите мне, как оно там, вообще?.. вы же мудрый, вроде как, гражданин — так вот скажите мне, как оно, значит, там, в целом и, конечно же, в частности?..

Пожимает он плечами с чисто эллинистическим простодушием.

— Охи, — говорит, — охи! Рашн не понимайт!

Так, значит, с ним и поговорили…

Езопов язык, чёрт его дери!.

Езопов язык…