Смерть и опт — понятия оксюморонные. Не в том смысле, что они взаимоисключающие (как тот пресловутый живой труп), — к несчастью, как раз наоборот. А в том, что, поставленные рядом, они производят впечатление какой-то непомерной, жестокой бестактности.
В жизни нам слишком часто приходится поступаться своими вкусами, потребностями, стремлениями в угоду оптовому принципу, который направляет движение всех социальных процессов. 

Толерантная Европа давно уже склоняется к мелкооптовому подходу. В нашем отечестве, напротив, все упования традиционно возлагаются на крупный опт, и чем крупнее — тем лучше. Однако факт остаётся фактом: до рознично ориентированного социума наша цивилизация пока ещё не доросла.

Итак, в жизни мы — рабы опта, без надежды на освобождение. И поэтому хотя бы один единственный раз, пусть уже переступив обеими ногами порог земного бытия, мы настойчиво требуем себе последней розничной справедливости. Хотя все наши посюсторонние дела с этого момента (и навсегда!) проходят по ведомству большого фиолетового барабана…