Заметки

Пушкин матерится

image

Вчера, по случаю пушкинского дня рождения, ко мне обратились представители одного из омских СМИ с просьбой дать комментарий относительно матерных стихотворений поэта.
Я отказался, сославшись на то, что не являюсь специалистом в этой теме. Это действительно так. Но была и другая причина.
Вот стукнула очередная памятная дата, подумалось мне. Кто-то в редакции решил, что неплохо бы по такому случаю дать матерьялец. «Ну и чем может быть интересен Пушкин широкой публике? — задумался журналист, которому поручили этот материал подготовить. — Да ничем!». А непристойные стихи великого поэта — тема для публики привлекательная.
Представил я себе эту широкую публику. Вот сидит она, такая широкая, на диване, и мыслей у неё в голове — всего одна: если даже Пушкин — солнце нашей словесности — матюгался, то мне и сам Бог велел; вон гляди — какой-то университетский хрен подтверждает: натурально, матюгался, зараза; правда, потом залопотал этот препод чегой-то невнятное, но тут ему кислород аккуратно и перекрыли. Потому что комментарий — это примерно абзац текста, или секунд так десять в голосовом выражении.
Дорогая моя широкая публика, так я тебе ещё больше скажу! В матерных словах как таковых ничего особо плохого нет. Плохи не слова, а тот образ мыслей, который за ними скрывается. Если ты владеешь русским языком, как Пушкин, для тебя в этом языке запретов нет — кроме тех, которые ты сам для себя установил. Если ты материшься, например, протестуя против лицемерных попыток загнать язык в тесную овчарню морали или стремясь переиграть Баркова на его хозяйском поле — это одно. А если у тебя первая мысль — «…ядь», а вторая — «на …й», а третья в голове уже не помещается, ибо черепушка тесновата, — так это совсем другой коленкор.